Большинство родителей тщательно выбирают школу для своего ребенка. Особенно часто это бывает в случае, если родителям важен престиж заведения и достижения их чада. Я родилась в семье интеллигентов, где все имели высшее образование, и, как и большинство интиллигентов, они воспринимали поступление своего ребенка в ВУЗ как нечто само собой разумеющиеся еще до того, как он пошел в школу.

Есть еще одна категория родителей, которая особенно тщательно рассматривает варианты перед тем, как отправить ребенка в школу — родители «особых детей». Я всегда была «девочкой со странностями», и мои родители знали об этом, хоть тогда еще и не подозревали, что я — аутист.

– Мы знали, что ты очень нестандартная девочка, – говорила мне моя мать. – Мы знали, что ты не очень хорошо ладишь с людьми, и знали, какие бывают школы. Поэтому я обратилась за помощью к своей бывшей классной руководительнице, чтобы она посоветовала мне, в какую школу и к какому учителю тебя лучше отправить.
Впервые я увидела свою школу во время одного из своих «путешествий» с отцом. Иногда по выходным мы вместе ходили на прогулку, и он водил меня в незнакомые места, показывал мне город. Иногда такими местами были школы. Их названия и номера мне ни о чем не говорили. Все они казались мне похожими, и очень далекими от дома — хотя потом я поняла, что некоторые из них находились достаточно близко.
Я слышала, как мои родители обсуждают все школы, находящиеся в нашем районе.

– Если она будет учится в двадцатой школе, то сразу после ее окончания сможет получить права на вождение автомобиля.

– Но зато в тридцать пятой школе она сможет хорошо изучить физику и математику! Это одна из лучших школ города! Она создавалась как школа для одаренных детей. После ее создания в ней даже преподавали учителя из ВУЗов.

Меня не интересовали математика и автомобили, а до изучения физики, как я знала, мне придется ждать слишком долго. Тогда я еще любила физику, особенно оптику, и теории, допускающие существование параллельных миров. И не понимала, как я смогу ее возненавидеть из-за какой-то школы.Тем более я так мечтала в нее пойти! Когда я шла в школу, я ничего не знала о школьных проблемах. Я знала о том, что в школе обязательно «дают знания», и что учат там не бессмысленным вещам, как в детском саду, который я ненавидела, а вещам, которые объясняют как устроен мир, каким мир был раньше и какой он есть сейчас. Это интересно, и в этом есть смысл. Для меня с детства было важно, чтобы во всем был смысл.
Мне говорили, что в столовой продают вкусные булочки, и что в школе полно «ребятишек», с которыми надо общаться, и что общаться с ними интересно.
Я видела других детей в садике. Я не играла с ними. Они обычно подбегали ко мне, выхватывали у меня из рук игрушку, с которой я бегала по комнате — единственную «частичку» моей квартиры в этом жутко шумной и неприятном месте.
Они швыряли мои вещи, кричали фразы, которые казались мне спонтанными и необъяснимыми, и я не знала, как реагировать на них. Я не понимала, почему их никто не остановит. Почему, если взрослый человек к примеру схватит портфель у другого взрослого человека и начнет его швырять, его заберут в милицию, но если ты ребенок — твои вещи можно забирать и швырять, и никто не скажет ни слова?!
Я тоже не могла сказать ни слова. Мне было сложно формулировать свои мысли словами, а когда мне было страшно, я физически не могла говорить.В школе, я надеялась, будет по-другому. Ведь в школе учатся «взрослые дети», а значит и правила в них для взрослых.
Тем более что я знала, что меня отдали в «элитную школу». А значит все те ужасы с побоями детей и травлей, которые иногда показывают в фильмах, не про мою школу.

Так думала я в 6 лет. А позже оказалось, что примерно также думают многие взрослые люди рассуждают примерно также.
Если ты учишься в элитной школе, значит у тебя не может быть проблем. Если твоя школа одна из лучших в городе и тебя что-то не устраивает, значит проблема в тебе, а не в школе.

Но разве высокие рейтинги за экзамены и победы в олимпиадах могут решить все школьные проблемы?!

Вот те проблемы, с которыми аутичный ребенок может столкнутся в элитной школе и проблемы, о которых родители, отдающие своих аутичных детей в элитные школы, чаще всего забывают. Это лишь некоторые из них, и присутствуют они не во всех элитных школах.

1) Какой бы там ни был уровень образования и как бы учителя не следили за своими учениками, если это не специальная иклюзивная школа, сенсорные проблемы скорее всего никуда не исчезнут.
Когда родитель отдает своего ребенка в элитную школу, он уверен, что там созданы все условия для его успешного обучения, и более склонен воспринимать жалобы ребенка как «детские капризы».
Тем не менее, когда вокруг все бегают, кричат, топают очень сложно нормально что-либо делать и тем более нормально общаться.
Более того, сложно верно оценить, насколько сенсорные проблемы могут влиять на учебу ребенка. Лично я только в этом году осознала, насколько невыносимым для меня был школьный шум, когда участвовала в одном мероприятии и клеила картонную карнавальную маску. Происходило это в очень шумном помещении. Вместе со мной маску клеили детишки лет семи, и клеили гораздо быстрее и ровнее, чем я. Это при том, что рукоделие – одно из моих хобби, и с мелкой моторикой в последнее время проблем гораздо меньше, чем в детстве. Но когда я находилась в этой комнате, я думала только об одном: как мне удавалось в свое время не только делать подделки на уроке труда в подобной обстановке, а и писать контрольные работы, пересказывать текст, слушать учителя, читать и т.п.

2) Многие родители считают, что если отдали ребенка в известную школу с хорошими рейтингами и специализированным уклоном – например в языковую или физико-математическую, это фактически гарантирует то, что ребенка не будут травить в школе. Во всяком случае, побоев точно не будет. Это ошибочное мнение. Учителя не в силах проследить за всеми детьми в классе. Да, меня действительно никто не избивал, но даже в моей школьной жизни был случай, когда в течении года один мальчик валил меня на пол и душил, благодаря чему у меня усилилась гиперчувствительность к прикосновением. При этом классный руководитель и мать мальчика объясняли подобное поведение – а также его попытки сфотографировать мое нижнее белье – простой «влюбленностью», и если бы мои родители не пошли разбираться к завучу и директору школы и не пригрозили бы написать жалобы в вышестоящие инстанции, это так бы и осталось безнаказанным.
В итоге мальчик был вынужден уйти из школы, но, повторяю, только потому, что мои родители начали разбирательство и потому что я рассказала им о происходящем. Если бы я, как многие аутичные дети на моем месте, не сообразила бы, как можно рассказать им об этом, неизвестно, сколько лет могло бы подобное продолжаться.

3) Когда дети не могут избить свою жертву, они находят другие способы травить ее.
Побои – не единственный метод травли, и далеко не всегда самый неприятный.
То, что делал со мной тот мальчик, лично мне казалось мелочью по сравнению с тем, что началось на следующий год. Бессмысленные и глупые вопросы, которыми донимали меня одноклассники, когда окружали на переменах, их постоянный смех после каждой моей реплики – в том числе и после того, что я говорила на уроках, и то, что они забирали мои вещи было для меня гораздо хуже, чем если бы они меня избивали. Потому что если бы меня били, я бы знала, что надо ударить в ответ и знала, что надо обратиться за помощью. Но когда над тобой просто смеются, пусть даже после каждого твоего слова при том, что ты не можешь говорить, когда в тебя тыкают ручкой и забирают твои вещи, понять, как надо реагировать гораздо сложнее. Если обращаешься за помощью по таким «мелочам», то это обычно расценивается как мелочность и стукачество. Кроме того, подобные вещи учителям заметить сложнее, чем побои.

4) Сами по себе побои обычно заживают достаточно быстро, но гораздо опаснее психологические последствия, которые могут остаться у ребенка после побоев в школе.
Эти же самые последствия могут быть и после других, более «мягких» форм издевательств. Вот примерный список проблем, которые у меня появились благодаря школьной травле, которая проявлялась в вопросах, практически не заметных со стороны:

– Мысли о самоубийстве, которые иногда возникают у меня до сих пор. 

Мне свойственно ценить жизнь. До того, как я перешла в седьмой класс, мне теоретически было сложно понять, как можно хотеть умереть, мне казалось, что никогда что выход можно найти из любой ситуации, и поэтому нет смысла убивать себя. Самоубийство казалось мне очень глупым поступком. Но после того, как в я перешла в параллельный класс на седьмой год моего школьного обучения, мысли о самоубийстве стали достаточно часто посещать меня. Были моменты, когда я не задумываясь выбросилась бы из окна, если бы жила на высоком этаже и была бы уверена, что обязательно умру, если сделаю это.
После нескольких сильных желаний покончить с собой мысли о самоубийстве стали возникать у меня довольно часто и в менее тяжелых для меня ситуациях. Эта тема больше не являются для меня табу.

– Приступы депрессии.

Первые признаки депрессии появились, когда я училась еще во втором классе, и со временем они стали возникать все чаще и были все более сильными. Вначале они напрямую зависели от ситуации в школе, но позже стали возникать фактически беспричинно.

– Усиление исполнительной дисфункции.

Как и у многих аутистов, у меня бывают проблеммы с выполнением и планированием заданий, которые для других людей кажутся достаточно простыми. Эти проблемы были у меня всегда, но благодаря школе они стали более серьезными. Когда я училась в школе, из-за полной потери чувства безопасности и постоянного стресса мне было сложно заставить себя прекратить ходить по квартире, или я могла просидеть буквально полтора часа за тарелкой супа, так его и не съев. И это были не единичные случаи, а нормальное для меня поведение.
То, что у меня всегда было много планов и что я всегда что-то не успевала, только усиливало ощущение беспомощности и невозможности все сделать нормально, что, в свою очередь, приводило к паническим атакам, которые еще больше усиливали исполнительную дисфункцию.

– Панические атаки.

Из-за страха не успеть выполнить свои планы и из-за страха новых школьных проблемм у меня начались панические атаки, которые время от времени возникают у меня до сих пор, хоть и намного реже, чем в школе.
Иногда паника, как и просто сильных страх, были абсолютно беспричинны.
Иногда панические атаки часто становились причиной новых панических атак. Например, они мешали моему взаимодействию с одноклассниками, и поэтому становились причинами новой волны травли, из-за чего мой страх перед травлей усиливался.
Они были настолько сильными, что при них было практически нереально нормально воспринимать информацию и сосредоточенно выполнять какую-либо работу. В результате я еще больше выбивалась из своего плана, что становилось причиной новых панических атак.
К тому же панические атаки напрямую связаны с Обсессивно-компульсивным расстройством.

– Обсессивно-компульсивное расстройство.

О своем опыте преодоления обессивно-компульсивного расстройства и о том, что это такое, я писала в этой статье. Добавлю только, что ОКР стало проявляться у меня примерно в то же время, как стала ухудшаться ситуация в школе, а в одиннадцатом классе стало настолько сильным, что я не могла писать контрольные работы и экзамены, смотреть фильмы, читать книги и слушать что-либо на английском, не отвлекаясь на очередной «ритуал» – ритуалами во время этого обсессивно-компульсивного цикла было навязчивое чтение молитв. Из-за этого результаты моих вступительных экзаменов ЗНО (аналог российского ЕГЭ) были гораздо хуже, чем могли бы быть. Кроме чтения молитв, от которых я не могла отказаться даже на экзамене, я постоянно смотрела на время и из-за страха не успеть выполнить все задание — молитвы и попытки преодолеть очень сильное «желание» читать эти молитвы занимали много времени — у меня начались панические атаки. Теперь любое написание тестового задания вызывает у меня подобные панические атаки, что делает их написание практически невозможным.
Также из-за этого обсессивно-компульсивного цикла у меня до сих пор серьезные проблемы с чтением. «Чтение молитв» я смогла заменить на постоянную проверку номеров страниц, но совсем недавно, если я старалась эти страницы не проверять по несколько раз, я в буквальном смысле слова «вырубалась». Я засыпала даже если не хотела спать. Ощущение было похоже скорее на сон он принятия большой дозы снотворного, чем на обычный сон.

– Потеря чувства безопасности.

Недавно, читая книгу Юлиана Семенова «17 мгновений весны» (ту самую, по которой сняли известный советский сериал), общая атмосфера в книге, атмосфера конца Третьего рейха, когда каждый сам за себя и удар можно ожидать с любой стороны в любой момент, очень сильно напомнило мне мои собственные школьные ощущения. После того, как в седьмом классе я перешла в параллельный класс — в тот, в котором больше всего подвергалась травле, я практически полностью утратила чувство безопасности.Если я шла по улице и слышала, что кто-то громко смеется, мое сердце начинало бешено бится, и мне хотелось замереть на месте либо бежать куда нибудь далеко-далеко, потому что казалось, что смеются надо мной, совсем как в школе.Если я видела толпу подростков, я старалась уйти от них подальше, избежать встречи с ними, потому что сразу же вспоминала своих одноклассников. Даже сейчас у меня иногда начинают дрожать руки, когда я вижу подростков лет 13-14, которые своей манерой речи сильно напоминают мне моих одноклассников.

У меня выработалась привычка всегда, если я нахожусь не дома, носить свои вещи с собой, даже если я уверена, что здесь меня никто обворовать не может. Потому что в школе у меня часто отнимали вещи.

Очень долго я резко оборачивалась, если слышала свое имя, при этом чувствовала нечто вроде гула в ушах и учащенного сердцебиения.

Очень долгое время я не вывешивала на своих стенах в соц.сетях информацию, отражающую мои настоящие интересы и взгляды, потому что у меня остался школьный страх, что любая информация может быть использована против тебя.

Когда кто-то несколько раз подряд говорит слово «привет» или несколько раз подряд задает вопрос «как дела», у меня возникает очень сильное желание ударить этого человека, даже если я знаю, что он искренне интересуется моими делами и просто соблюдает правила вежливости. Потому что мои одноклассники часто по много раз «здоровались» со мной на уроках, и, несмотря на мои ответы, задавали вопрос «как дела» много раз подряд, тем самым мешая мне заниматься. Сама ситуация казалась мне странной, необъяснимой и поэтому страшной — я не знала, чего от меня хотят и как на это реагировать.

Итак, обучение в элитной школе не намного улучшило мое общее состояние, которое было бы, если бы я училась в обычной общеобразовательной школе. У нас действительно было углубленное изучение математики, но оно не сделало мое прибывание в школе более приятным или более безопасным. Я считаю школу самым неприятным периодом моей жизни, и маловероятно, что будет другой жизненный этап, настолько же неприятный для меня, как школа.
Школа стала причиной многих моих психологических проблем и от последствий некоторых я не избавилась до сих пор.
Недавно я узнала, что с разрешения родителей каждый ребенок имеет право учится на домашнем обучении, и сильно жалею, что об этом не знали мои родители. Иначе моя жизнь сейчас была бы гораздо легче.

Я хочу сказать вам, что «элитная школа» – это не то же самое, что качественная инклюзия. И рейтинги школы по экзаменам и олимпиадам не гарантируют удачное и безопасное прибывание вашего ребенка в учебном заведении.

Я не выступаю против школ как таковых, более того, я всецело поддерживаю аутичных детей и их родителей, которые борются за право ребенка учиться в обычной общеобразовательной школе. Возможно, школа действительно способна изменить жизнь ребенка к лучшему.

Но если ваш ребенок способен учиться самостоятельно — прислушайтесь к нему и переведите его на домашнее обучение. Если ваш ребенок хочет учиться в маленькой школе, где в классе всего-то человек пять, или в школе экстернате — позвольте ему учиться там, где, по его мнению, ему будет лучше. Большинство родителей аутичных детей имеют слабое представление о том, насколько сильно их детей изводят в школе. Даже мои родители, которым я иногда рассказывала о школьной травле, не подозревали, насколько это неприятно для меня и какие последствия это может для меня иметь в будущем.
Сейчас идет мода на инклюзию, под которой часто понимают запихивание ребенка-инвалида в обычную школу любой ценой. Это считается достижением как ребенка, так и родителей. Общество вообще склонно идеализировать школы. Но жизнь и психическое здоровье вашего ребенка — важнее, чем общественное мнение и престиж.
Прежде чем заставлять своего ребенка ходить в школу, подумайте над тем, что подавляющее большинство аутичных детей во время учебы в школе думали о самоубийстве, и над тем, что большинство из них не покончили с собой только из-за сильного страха смерти и случайного стечения обстоятельств. Что вам важнее — общественное мнение и престиж, или жизнь вашего ребенка?!
Прежде чем заставлять своего ребенка ходить в школу и говорить ему о пользе, которую она принесет ему, вспомините мою историю и истории других аутичных людей, которые писали о своем опыте. Хотите ли вы, чтобы ваш ребенок с ужасом вспоминал школьные годы? Хотите ли вы, чтобы он имел все те психологические проблемы, которые появились у меня благодаря школе.

«Я не хочу идти в школу» – это далеко не всегда нежелание учиться. Если ваш ребенок, особенно аутичный ребенок, говорит подобное, вы должны разобраться и понять причину подобного заявления.