Источник: Autism womens network

Если вы аутист, то у вас очень большая вероятность получить следующие диагнозы: генерализированное тревожное расстройство, социофобия, СДВГ/СДВ, обсессивно-компульсивное расстройство, расстройство пищеварительного тракта, синдром Туррета, биполярное расстройство личности, клиническая депрессия, пограничное расстройство личности. По данным последних исследований, что 8 из 10 аутичных людей имеют по крайней мере одно психическое расстройство, которое называют «сопутствующим состоянием».

Действительно ли аутичные люди предрасположены к психиатрическим отклонениям, или наши аутичные черты ошибочно принимают за симптомы других состояний? Как человек, у которого диагностирована тревожность, пограничное расстройство и синдром Аспергера, я очень много думала о том, насколько моя тревожность связана с моей аутичностью и является ли она расстройством.

Когда я обсуждала с другими женщинами особенности системы здравоохранения, я поняла, что у многих из них сложилось такое же отношение к сопутствующим диагнозам. В то время как большинство женщин в спектре считает, что аутичный диагноз поставлен им правильно, к другим психическим ярлыкам у них может быть самое разное отношение.

Наттили, которой диагностировали аутизм в 25, в старших классах и в колледже получала самые разные диагнозы:

«В подростковом возрасте мне диагностировали клиническую депрессию, после того, как кто-то рассказал школьному управлению о том, что в течение нескольких лет у меня было самоповреждающее поведение».

Она считает, что ее диагноз был неправильным, и говорит, что эта ошибка заставила ее предвзято относиться к диагнозам и к необходимости получать помощь профессионалов:

«Позже, уже в колледже, мне диагностировали анорексию и… биполярное расстройство. Вначале я была не согласна с этими диагнозами, думаю, так часто бывает. Теперь, когда прошло уже шесть лет, я думаю о том, что оба этих диагноза были правильными, и что они оба требуют лечения»

Она добавила, что подобное лечение ей очень помогает.

Другие аутичные взрослые считают, что депрессия и тревожность просто является следствием их жизни в нейротипичном мире. Каролин, которой кроме аутизма диагностировали депрессию и тревожность, говорит:

«У меня были симптомы обоих этих расстройств еще со школы, и я думаю, что они связаны с моим нейротипом, или, по крайней мере, с моими попытками приспособиться к миру нейротипиков».

Она говорит, что сильно бы удивилась, если бы она была не аутичной, но при этом у не были бы все эти симптомы или если бы они были у нее так же сильно выражены.

Некоторые специалисты пошли еще дальше в своих попытках установить связь между тревогой, депрессией и аутизмом. Бартак, Боттроф и Зейтс выдвинули теорию, по которой депрессия и тревожность у аутистов, особенно у взрослых аутистов, является результатом «безрезультатных попыток вмешательства с целью изменения аутичного поведения», которое осуществляют специалисты «отказывающиеся признавать особенности динамики развития и функционирования аутичных людей». Другими словами, если ты аутист, это еще не значит, что у тебя повышенная вероятность обзавестись тревожностью или депрессией. Более серьезным фактором риска является использование методов вмешательства, которые не учитывают особенности аутичного поведения.

Многие женщины, с которыми я говорила для написания этой статьи, согласны с тем, что у них действительно есть депрессия и тревожность, которую им диагностировали, но считают, что сами по себе эти диагнозы не объясняют их состояния. И вот тогда ошибочный диагноз может причинить вред им и другим аутичным взрослым.

Ошибочый диагноз: когда следствию уделяют больше внимания, чем причине.

Джейни, которой диагностировали РАС только в 44 года, говорит, что ей потребовалось около полутора лет на то, чтобы научить психотерапевтов себя понимать:

«Многие другие психические состояния выходили на первый план. У меня плохо развиты навыки коммуникации, я переживаю посттравматический стресс, но мне то и дело приходилось повторять: «нет, это не то». Наконец кто-то упомянул об аутизме, и я посмотрела, что это такое, и сказала: «Да, это оно». Мне это принесло огромное облегчение».

Как и многие другим поздно диагностированным женщинам, ей пришлось потратить много сил на отстаивание своего мнения, пока она искала то определение, в которое она бы вписывалась.

К ошибочному диагнозу может привести то, что в центре внимания оказывается всего одна аутичная черта. К примеру, у взрослого человека, который очень любит стабильность и порядок, могут ошибочно диагностировать обсессивно-компульсивное расстройство. Серьезные трудности с исполнительной функцией могут привести к диагностике СДВ/ СДВГ. Некоторым взрослым аутистам на протяжении их жизни удается получить целый набор диагнозов: СДВГ, ОКР, клиническая депрессия, тревожное расстройство, пограничное расстройство. Хотя, по сути, диагноз «аутизм» объяснял бы большую часть их симптомов.

Если врач считает, что сопутствующее расстройство объясняет существование тех проблем, из-за которых человек к нему обратился, он может на этом остановиться и не обратить внимания на другие симптомы аутизма. У женщин больше шансов остаться без правильного диагноза, потому что считается, что аутизм у женщин встречается реже, чем у мужчин. Специалисты, которые разделяют миф о том, что аутизм очень редко встречается у женщин, видя симптомы аутизма, могут начать искать другие объяснения, которые, по их мнению, более вероятны.

У женщины, которая говорит о том, что ей плохо и что она не хочет жить из-за сложностей, которые, по сути, связаны с аутизмом, вероятнее всего диагностируют депрессию. Такой же диагноз, вероятнее всего, получит человек, который редко выходит из дома, практически ни с кем не общается и проявляет мало интереса к общению. Специалисты, глядя на это необычное поведение, вероятнее всего, увидят в нем признаки депрессии, а не особенности, связанные с аутизмом. Лечение депрессии действительно может помочь, но если при этом не учить человека преодолевать трудности, и пациент и врач вскоре разочаруются в выбранном ими подходе.

То же самое касается тревожного расстройства, особенно повышенной тревожности во время общения или социофобии, которую часто диагностируют аутичным женщинам вместо аутизма или как сопутствующий аутизму диагноз. Некоторые специалисты не могут отличить иррациональную социальную тревожность, которая соответствует критериям диагностики данного расстройства, от вполне обоснованного страха социального взаимодействия, который возникает от того, что человеку сложно понимать язык тела, говорить «ни о чем» и вести беседу в шумном помещении.

Как правильно заметила Эмили:

«Когда я общаюсь с людьми, то испытываю тревожность, но в этой тревожности нет расстройства. Если бы каждый раз, когда бы вы пытались что-то делать, у вас бы это не получалось, вы были бы очень расстроены и у вас могло бы возникнуть желание сдаться. Но я не могу «сдаться», когда речь заходит об общении – во взрослом возрасте вы просто обязаны как-то контактировать с обществом. Ставки здесь довольно высоки, и я должна с ними справиться. Высокие ставки на то, что вам дается с трудом… представьте, что вы очень плохо разбираетесь в математике, но должны сдать экзамен для того, чтобы попасть в учебное заведение или на работу. Думаю, на этом экзамене вы будете испытывать тревожность. И такие «экзамены» мне приходится сдавать ежедневно, и длятся они почти целый день».

Между обоснованной тревожностью и социофобией существует серьезная и очень важная разница. Для многих аутичных людей эта разница является разницей между получением необходимой аккомодации и самопринятием с одной стороны и лечением несуществующего расстройства с другой.

Важность правильно диагноза.

Неточный диагноз может негативно отразиться на всех аспектах человеческой жизни. Нелен, у которой в молодости диагностировали пограничное расстройство личности, провела полтора года в специальном подростковом отделении психиатрической лечебницы. Некоторые аспекты лечения она считает полезными, например высокоструктурированные программы, акцент на ежедневные физические нагрузки и различные возможности для социального взаимодействия. При этом она считает, что из-за неправильного диагноза много возможностей было упущено:

«Думаю, они неправильно понимали все, что я делала и думали, что я хочу делать то, чего я не хотела… Вероятно это объясняет то, почему лечение оказалось достаточно неэффективным, и почему я провела там так много времени, что они даже не знали, что им со мной делать».

Бартак и ее коллеги считают, что подобная диагностическая путаница является причиной неправильной постановки диагноза в случае, если у человека есть несколько психиатрических состояний.

После того, как в возрасте около сорока у Хелен диагностировали аутизм, она стала считать, что на самом деле у нее все таки не было сопутствующего состояния, а то, что врачи приняли за «эмоциональную нестабильность, свойственную людям с пограничным расстройством», на самом деле были аутичные мелтдауны из-за стрессов от социального взаимодействия и стрессов от жизни в закрытом учреждении. Так что на самом деле лечение могло оказаться более эффективным, если бы в больнице она провела меньше времени.

«На проблемы, которые надо было решать, не обращали внимания» – говорит она. – «Надо было обращать внимание на развитие навыков, которые необходимы для самостоятельной жизни/развитии навыков функционирования и социального взаимодействия. Потому что  проблемы у меня были именно с этим»