Источник: Мusings of an aspie

В последнем посте я говорила о своих проблемах с использованием языка и упоминала о так называемой «аутичной регрессии». Иногда его называют аутичным выгоранием. По сути аутичная  регрессия является потерей навыков, которые в нормальном состоянии помогают лучше справляться с различными ситуациями.

Регресс может привести к потере определенных навыков или способностей:
– частичная потеря речи, которая может прогрессировать;
– ухудшение исполнительной функции;
– потеря способностей, которые касаются ухода за собой;
– потеря навыков социального взаимодействия;
– ухудшение способности справляться с сенсорной перегрузкой или с перегрузкой, вызванной чрезмерным общением.

Также это может быть общей потерей способности справляться с повседневными задачами и с другими необходимыми для жизни навыками.

Иногда эта потеря временная. Человек может утрачивать способности на месяц или на несколько недель, а после этого потерянные навыки к нему возвратятся. Иногда навыки могут восстанавливаться годами. Они могут восстановиться полностью или только наполовину, в менее развитой форме.

Часто аутичные регрессии происходят в период полового созревания или в период перехода ко взрослой жизни (поздний подростковый возраст и возраст около двадцати лет). Также регрессии и выгорания часто случаются в среднем возрасте. Фактически, многие люди (включая меня) диагностируются, когда пытаются понять, что с ними происходит, после того как они замечают, что им стало сложнее справляться с повседневными делами. Тем не менее, аутичная регрессия может случиться в любом возрасте, и особенно часто она происходит после перенесенного стресса или тогда, когда в жизни человека происходят серьезные перемены.

Как можно описать регрессию?

Феномен потери навыков и механизмов, которые помогают справляться со сложными ситуациями, вполне реален. Но действительно ли это можно описать словом «регрессия»?  Это слово часто используют не только родители и терапевты, когда говорят о потере навыков у аутичного ребенка, его используют в разговорах о себе и взрослые аутичные люди. Это слово подразумевает, что произошедший «откат» не может быть полезен для того человека, о котором идет речь.

То, что существует несколько способов описать регрессию, не очень-то помогает ее понять. Психологи часто говорят о классическом фрейдистском способе описания регрессии, считая ее защитным механизмом, из-за которого человек отказывается от стратегий, которые помогали ему выживать, и возвращается к поведению, которое было ему свойственно на более ранних этапах развития. Но это предполагает добровольную потерю навыков.

Более распространенное определение регрессии определяет ее как сдвиг в негативную сторону в виде:

-прогрессирующего ухудшения вследствие болезни (или)
– возврата к более раннему психическому состоянию (или)
– постоянная потеря навыков или умений вследствие возрастных изменений.

Когда речь идет об аутистах, особенно об аутичных детях, часто говорят о первых двух определениях т.е. о прогрессирующем ухудшении вследствие болезни и о возврате к более раннему психическому состоянию. Например, в детстве у ребенка могли часто случаться мелтдауны, которых стало гораздо меньше к младшему школьному возрасту. Потом у него началось половое созревание, и мелтдауны стали случаться так же часто, как раньше. При этом было бы некорректно сказать, что из-за регресса его сознание вернулось к детскому состоянию.

То же самое касается, например малышки, которая хорошо умела пользоваться горшком, но когда  пошла в школу, у нее стали случатся «несчастные случаи». Или молодого человека, который прекратил общаться с кем-либо через неделю после того, как он поступил в колледж. Легко, глядя на этих людей, предположить, что они регрессируют к «более раннему» состоянию или деградируют до более низкого уровня психического развития.

Но так ли это? Нет, не совсем.

Важно помнить, что восьмилетка, который не может ходить в туалет, остается восьмилеткой.
У тринадцатилетнего подростка, у которого так же часто, как в детстве, случаются мелтдауны, разум и тело тринадцатилетнего подростка. И хотя потеря или ухудшение навыков и определенных стратегий выживания может выглядеть как возвращение к более раннему этапу развития, возраст человека при этом не меняется, и при этом, независимо от потери одного навыка, другие навыки могут сохраняться или меняться вне зависимости от потерянного навыка.

Таким возрастом, описание регрессии как защитного возвращения к более раннему состоянию, является неточным.

Непостоянство навыков.

Лучше всего описывать регрессию, объясняя, что требования, которые ставит перед человеком жизнь, требует больше ресурсов, чем есть на данный момент у этого человека.

Представьте себе жаркий городской день. Все включают у себя дома вентиляторы и кондиционеры, от чего система электроснабжения города оказывается перегружена. Она больше не может обеспечивать электричеством все дома и предприятия, которые только есть в этом городе. Для того, чтобы как-то справиться с этой проблемой, электрокомпания может либо специально снизить мощность подачи электричества в каждом здании, либо отключить его в нескольких районах, так что некоторые районы смогут получать прежний объем электроэнергии, в то время как другие не получат ничего.

Аутичный мозг начинает работать примерно так же, когда он сталкивается с избыточными требованиями, на которые ему не хватает ресурсов. Бывают дни, месяцы или годы, когда к нам предъявляют завышенные требования, и тогда наш мозг начинает либо работать с меньшей мощностью, либо совершает частичное отключение. И тогда некоторые навыки переводятся в «автономный режим» или работают при пониженной эффективности.

Но потеря этих навыков не то же самое, что постоянно прогрессирующая регрессия. Потерять навыки и никогда их не иметь тоже не одно и то же. Навыки большинства людей – в том числе те, которые позволяют им справляться с повседневными задачами – не постоянны, они могут меняться в течение жизни. Навыки аутичных людей особенно непостоянны – иногда они могут  достигать невиданных высот, а иногда просто исчезать.

Многие трудности, с которыми сталкиваются аутисты, встречаются довольно часто, и это значит, что нам никуда от них не деться. Даже если постоянно мы и не думаем об этой опасности, она все равно существует. Она может проявиться в любое время, и конкретная стратегия, которая помогала нам справляться с трудностями, может внезапно перейти в «автономный режим», потому что мозгу надо сконцентрироваться и работать над выполнением более актуальной задачи.

Когда такое происходит, то, что мы раньше «починили» может снова сломаться.

Хотя на самом деле ничего не сломано, и ничего не нуждается в «исцелении».  Просто наши навыки, которые должны постоянно работать, и находится в равновесии с другими навыками, слишком непостоянны. Если сейчас у ребенка или взрослого практически не бывает мелтдаунов, это не значит, что у него никогда больше не будет мелтдаунов. Если в жизни что-то изменится, например, если подскачет уровень гормонов из-за полового созревания, придется разрабатывать новые стратегии выживания. И пока человек вырабатывает эти стратегии, у него могут случаться мелтдауны во время психической, эмоциональной и сенсорной перегрузки.

Быть аутистом –  значит всю жизнь жить с непостоянными навыками. С чем-то мы справляемся, разрабатываем специальные стратегии адаптации. Но если в нашей жизни что-то меняется, нам нужно время, чтобы приспособится к новым условиям. Надо приспособиться к новым правилам. Надо разрабатывать новые методы. Проверить другие стратегии и понять, насколько они эффективны. И в это время другие вещи могут даваться из рук вон плохо. Мы теряем те навыки, которые у нас есть. Нам приходится из-за всех сил стараться, чтобы справляться с теми вещами, с которыми мы могли нормально справляться в более предсказуемых обстоятельствах. Это не регрессия в виде возврата к более ранним этапам развития, это процесс адаптации к новым условиям, и это часть аутичной жизни.