(Примечание Айман Экфорд: Кас Фаулдс – аутичный родитель аутичного ребенка. Ее статьи, по моему мнению, одни из лучших статей на тему принятия аутичных детей. На русском языке вы можете найти их здесь. А эта история показывает, что можно быть замечательным родителем, даже если твои родители не были замечательными. И что родители аутичных детей иногда действительно причиняют им очень сильную боль. Статья переведена и опубликована с разрешения автора)
Источник: Un-boxed Brain
Предупреждение: Описан родительский отказ от ребенка.

Сегодня я рассказала эту историю двум моим друзьям, но я думаю, что она стоит того, чтобы о ней узнали все. Некоторые ее детали я не буду описывать, потому что они касаются не только меня. У меня есть единокровная сестра (ребенок моей матери, но не ребенок моего отца), и ради нее я упущу кое-какие подробности.

Я помню тот день, когда я вошла в спальню моей матери и поняла, что она ушла. Ее кровать была пустой. Ее личные вещи исчезли. Она ушла, пока я спала.

Мне было только четыре года, или около того. Я помню, что это было незадолго до моего Дня рождения.

В течение многих лет я с ней виделась только мельком. Иногда я видела ее на праздниках и на выходных то там, то тут, а потом она снова исчезала. Когда она появлялась, она никогда не объясняла мне причины своего исчезновения.

Когда я была подростком, отец дал мне письмо, написанное матерью в ту ночь, когда она ушла. Она попросила его отдать мне это письмо, когда мне исполнится двадцать один год. Причина, по которой отец дал мне его раньше, заключалась в том, что он хотел показать мне, что даже моя мать не смогла меня стерпеть. Он сказал, что я должна быть ему благодарна за то, что он так долго меня терпит.

Я не знаю, что такого особенного должно было случиться, когда мне исполнится двадцать один, и почему я должна была получить письмо именно тогда. Возможно, мама думала, что тогда я стану достаточно большой для того, чтобы принять его содержание, ведь тогда я буду официально взрослой. Я в этом не уверена. Я не уверена даже в том, что могу справиться с его содержанием и со всем, что с ним связано в свой тридцать шестой день рождения. Письмо уже давно уничтожено. То, что было в нем написано, причиняло слишком много боли, чтобы его читать.

Это письмо было формальным прощанием. Когда она ушла, она не хотела как-либо соприкасаться с моей жизнью. Она написала о том, как сильно она меня любила, какие надежды и мечты обо мне она лелеяла. Но эти надежды не оправдались, и она больше не могла быть моей матерью.

С последней частью я согласна: она не смогла быть моей матерью. Но любовь, надежды и мечты? Она демонстрировала их довольно странным способом.

Я не могу ненавидеть ее за то, что она меня бросила. Я не могу ненавидеть своего отца за то, что он обращался со мной как с обузой. На самом деле я не испытываю к ним ничего кроме легкой неприязни.

Итак, что касается этой статьи на «Kidspot on Friday», на которую я здесь не буду давать ссылку, потому что я очень надеюсь, что когда-нибудь это станет неактуально… но вот мои чувства:

Я не могу судить свою мать за то, что она отказалась от своего ребенка, но я могу судить ее за то, что она писала о нем такие вещи. Я осуждаю ее за то, что вместо того, чтобы уважать меня как личность, она превратила меня в персонажа своей истории, на которого можно списать все беды. Я осуждаю ее за то, что она нарушила мои права на частную жизнь и на личностное достоинство.

У меня есть эмпатия. Когда я писала эту статью, я плакала, но я переживала и плакала из-за ребенка. Я плакала от того, что ребенок может жить в доме, где хотя бы один человек относится к нему так, как относились ко мне. И что если я не удалю эту статью, то он найдет эти ужасные слова, прочтет их и это причинит его сердцу и душе ту же боль, которую причиняет моему сердцу упоминания о том, что какой-то родитель бросил своего ребенка.

Я не испытываю к своей матери ничего кроме отвращения.

И я рада только, что тогда еще не было интернета.