1. Зачем тратить время? Родитель в России, как правило, очень занят. Поэтому проще за него сделать всё, чем два часа контролировать, пока у него получится. При этом, следующий раз может опять получиться через два часа.

2. Все равно у него не получится. У многих родителей существует убеждение, что если ребёнку что-то даётся с большим трудом, то ему это «не дано», и он никогда не научится, так зачем время тратить? Либо получится, то плохо, и такими трудами, что лучше за это время сделать что-нибудь другое. И вообще, это тяжело работать с «тупарями» — да, именно таким словом родители часто называют детей, которым что-то очень плохо даётся.

3. Если это что-то экстремальное, ребёнок может навредить себе. Например, я плохо держал равновесие. Но меня привлекало катание на ногах на льду. Один раз в 8 лет я увидел, как дети весело катаются на льду. Это выглядело так красиво. И мне так сильно захотелось тоже прокатиться, что я начал проситься у мамы. А мама начала намёками и недоговаривая объяснять мне, что мне это нельзя, потому что как раз я и упаду. Но сейчас этот лёд и дети выглядели так красиво! И почему ВСЕ они могут кататься, а я – нет? Это же несправедливо! И тут мама в моих глазах превратилась в надзирателя, от которого я вырвался и побежал на лёд, стал катиться и упал. И растянул руку. А после услышал истеричную фразу: «Ну, я же тебе говорила, что как раз ты – упадёшь»

4. Попытка обезопасить ребёнка. У многих родителей-нейротипиков уже есть школьный опыт, а у них в школе могли травить ученика, который вел себя странно. Часто это опыт либо с позиции преследователя или его союзника, либо с позиции жертвы. И уже когда ребёнку 2 или 3 года, родитель замечает, что у его ребёнка странности. «Ага, значит, он – странный. А странных – травят. Значит, моего ребёнка точно будут травить. Значит, надо обезопасить его от травли – читай – от общества»
И предсказания сбываются.
Уже на детской площадке другие трёхлетки инстинктивно кидаются на странного ребёнка, отбирая у него санки. И родитель убеждается в этом ещё больше, и всё больше и больше ходит с ним, защищая его лично от травли в школе и изолируя от общества. Например, когда я заболел, к нам домой пришёл врач. И спрашивал про меня бабушку:
-А он в обычной школе учится?
-Нет, в специальной, в обычной его бы мигом забили.
Кстати, после этой фразы моя самооценка ещё больше упала.

Только есть одна проблема. Родитель не будет вечно ходить за ребёнком, и, когда в старших классах родитель перестаёт все время сидеть с ребёнком, начинается ад, ведь единственного фактора, который мешал другим детям оторваться на «лохе», больше нет. А главное – в детстве родитель действительно может закрыть ребёнка грудью от всех преследователей. Даже в старшей школе зачастую можно поговорить с учителями и остановить преследователя. Это всё-таки школа, тут всё равно авторитет учителя учитывается. А уже во взрослом обществе такого фактора нет, и окружающим взрослым преследователям будет плевать на слова родителя. То есть, аутист вырос, травля осталась, а защитить уже некому. И теперь я чувствую себя хоть как-то защищённым только благодаря дружбе с отставным Старшим Лейтенантом Спецназа. А у других аутистов и такого нет. И тогда они вынуждены либо жить в кошмаре, либо на любых, пусть даже, самых унизительных условиях, но дружить с людьми, которые могут их хоть как-то защитить. И это может быть бандит, способный если что, заказать киллера, либо полицейский. И, даже, если он – страшный тиран и преследователь, он, хотя бы, является крышей от всех остальных таких же.

=======================================

И в итоге мы получаем взрослого человека, уверенного, что он ничего не может, никому не нужен, от него никакой пользы, все его хотят избить, и он никогда ничего не сможет. И, естественно, такому человеку уже ничего не хочется. Даже жить. У него даже нет желания работать, умереть с голода ему уже легче. Вот тут и аутист превращается в
«недееспособного инвалида». Его уже можно чморить, бить, но работать не заставишь, ему легче дождаться, пока его убьют.

В лучшем случае он сможет уйти из этого мира в компьютерные игры/книги/покатушки на транспорте/любой специфический интерес. Причём, даже там он будет не очень успешен, но если он играет там один, и конкуренции нет, то что-то, пусть даже, с подсказкой, он сможет, и хоть там он будет хоть чуть-чуть нужен другим персонажам под управлением компьютера или вымышленным героям книги. А ещё там не будет такой ужасной травли. По крайней мере, с игроком, обозвавшим его в игре, он больше не встретится, в отличие от аналога в реальной жизни.

И, что ещё хуже, он может встретить людей, которые подумают о нём в следующем ключе: «Вот здоровый лоб, как хорошо разбирается в своих интересах, а считает себя вообще ни на что не годным. Давайте переубедим его», и эти люди начинают убеждать его с давлением в стиле: «Так, чтобы я больше не слышал, что ты – неспособный инвалид» Но в итоге этот человек воспримется, как ещё один преследователь, под угрозой заставляющий повторить то, что объективно (по мнению аутиста) не является правдой. А после этого уже все такие «помощники» будут на автомате восприниматься, как притеснители, и он будет от них уходить.

Вам нравится такая жизнь? Думаю, что нет, поэтому давайте не делать такой жизнь вашего ребёнка.

Да, помогать ему научиться чему-то сложно. Но даже это можно без вложения времени. Аутистов часто можно легко научить читать в раннем возрасте. Отбросьте ломающие им жизнь догмы. Если он хочет что-то научиться делать, либо помогите ему, потратя на это столько времени, сколько потребуется. Либо вместо положенных по правилам занятий, оставьте его на весь день с книгой по тому, чему он хочет научиться, и он со временем научится. Только НИКОГДА не говорите ему: «Всё равно не сумеешь» И отвечайте за свои слова. Либо, если поручаете ему что-то, что нужно Вам – пусть он САМ доделает это до конца, сколько бы долго он это не делал – кстати, есть многие учителя в школе, работающие именно по такой системе, и теперь этом моя любимая методика обучения. А если не уверены, что он вовремя сделает то, что нужно сделать сейчас – и не поручайте ему это, поручите что-нибудь другое, где время не ограничено.

Если это экстрим – страхуйте его. Для него экстримом может быть простое катание на льду, ровно, как для Вас – скалолазание или прыжки со страховкой. И в этих видах спорта всегда по правилам спортсмена привязывают страховкой. Достаточной, чтобы он не разбился, но свободной, чтобы при этом его движения были свободны, и он мог ощущать свои возможности. Ведь, согласитесь, ситуацию, когда на скалодром будут допускать лишь самых лучших без страховки, а всем остальным говорить: «Вы всё равно разобьётесь, поэтому мы Вас не пустим в наш скалодром», вы явно сочтёте несправедливой. А при желании можно даже придумать страховку для спины и рук при катании на льду.

И – самое главное. Да, дискриминация у нас в обществе присутствует. И на аутиста могут нападать, зачастую, всем коллективом. Поэтому учите его с детства драться. Вы можете не любить драки, не уметь драться и ненавидеть боевые искусства. Но – Вы – не дискриминируемое меньшинство. А ему ЖИЗНЕННО НЕОБХОДИМО защищать себя с детства. В независимости от пола аутиста. Даже если Вы убеждены, что у Вас в роду никто не способен научиться драться, молчите об этом. Отдайте его с самого детства к тренеру, который ЗАСТАВИТ его поверить, что он способен дать отпор. И, наверно, это единственный случай, где я оправдываю давление на ребёнка – ходить на боевые искусства ребёнка надо заставить. В нашем эйблистском обществе это необходимо. Точно так же, как в стране во время тяжёлой войны каждому приходится учиться владеть оружием, каким бы пацифистом он ни был. А когда аутист умеет постоять за себя – решается 70% его жизненных проблем. Пусть у него даже не будет друзей, но, по крайней мере, у него будет чувство безопасности, а это – база для всего остального.