Источник: Respectfully Connected
Автор: Элли Грейс

В родительских пространствах, которые основаны на мягком воспитании и уважении к детям, очень много эйблизма. В моем окружении есть люди, от которых мне плохо – в тех социальных группах, в которых я состою, среди «родительского» сообщества. Это миролюбивые родители, которые пишут статьи, и родители, которые практикуют анскулинг. Это люди, которые говорят о «естественном родительстве», люди с самыми лучшими побуждениями. Это родители, которые не используют физических наказаний, родители, которые ориентируются на свой собственный опыт, а не на советы «экспертов» в вопросах, которые касаются жизни ребенка, еды, игрушек и родительства. У меня мурашки по коже, когда они рядом, или когда я читаю в интернете их комментарии и их имена. Мне становится плохо, когда я думаю о долгой истории эйблистских комментариев, и об из заувалированной ненависти (Они убеждают себя, что ее нет. По их мнению, ненависть – слишком громкое слово). Эти люди убеждают себя в том, что они «прогрессивные» и «понимающие». Но нет ничего более консервативного и скучного, чем ненависть к инвалидам. Эта ненависть не связана с пониманием, прогрессом и новизной. Они просто берут старые идеи, и добавляют в них красочные теории со своими милыми, привилегированными улыбочками. Но в том, чтобы подставлять инвалидов, нет ничего нового и милого.

Вы думаете, что вы прогрессивные, потому что говорите не о «неудачниках», а о токсинах? Но вы говорите то же самое – вы говорите о том, что инвалиды не должны существовать, и что мы портим «совершенный» путь, которым могло и должно было бы идти человечество.

Вы думаете, что «мыслите критически», когда пишете о том, как большие фармацевтические компании создают эпидемии, приводящие к инвалидности? Но это та же самая ненависть! Роза будет розой, как бы вы ее не назвали, то же самое и тут. Вы вините в нашем существовании фармацевтические компании, другие винят в нашем существовании что-то еще, но вы все нас ненавидите. (Хотя, возможно, теории ненависти других не настолько радикальны, как ваши. Они не такие умные, как вы!)

Вы думаете, что заботитесь о здравоохранении, когда поддерживаете людей, которые считают, что инвалидам было бы лучше умереть, и которые не хотят, чтобы мы существовали? Вы не проявляете социальную ответственность, потому что я очень сильно сомневаюсь, что вас волнует здоровье инвалидов. (Желание, чтобы инвалиды больше не существовали, основано на предрассудках, а не на вопросах здравоохранения).

Вы думаете, что являетесь интеллигентными просто потому, что стараетесь вникнуть в каждое слово белых мужчин без инвалидности, которые разглагольствуют о том, что является «причиной» нейроотличий (и заодно рассуждают о «лечении» и «предотвращении» этих нейроотличий, и собирают на них деньги), но при этом не слушаете самих инвалидов? Это не «интеллигентность» – это предвзятость и дискриминация.

Вы думаете, что вы добры из-за того, что вы сочувствуете «доведенным до отчаяния» родителям детей-инвалидов, которые скулят и жалуются на то, что их дети являются для них бременем и ужасной трагедией? Вам кажется, что вы так добры, потому что вы сочувствуете тем, кто не уважает своих детей, издевается над ними и, возможно, убивает их (в буквальном смысле этого слова)? Вы злитесь на мои жалкие попытки напомнить вам, что подобное поведение приводит к насилию над инвалидами? Вы являетесь частью токсичной культуры, в которой издеваются над детьми-инвалидами, и в которой их убивают так часто, в которой ставки так высоки, что у меня нет слов для того, чтобы об этом говорить. И нет, я не обесцениваю чувства опекунов – я просто ставлю безопасность детей-инвалидов выше чувств их опекунов. Нельзя обесценивать ужасное обращение с детьми-инвалидами ради продвижения своей повестки.

Вам кажется, что я не вижу «картину в целом», и «не обращаю внимания на главное», когда я говорю о неудобное правде того, что зачастую наши самые опасные обидчики – это наши родители? Это, вероятно, разрушает ваши представления о бедных, обремененных святых родителях, которые борются со всем миром, защищая своего неполноценного ребенка?

Вы верите в ненасилие? Но понимаете ли вы, что ненависть к инвалидам и желание, чтобы мы не существовали, будучи теми, кто мы есть, по сути является насилием. Да, вы все правильно прочли. Если вы говорите о ненасилии только на публике, только когда выражаете популярную позицию, только когда окружающие этим восхищаются и только когда ваше мнение принимается в вашем социальном кругу, ваши «ненасильственные» взгляды – подделка. Если вы критикуете мои слова и объявляете их насильственными, игнорируя свой эйблизм, вам стоит задуматься над своими взглядами. Почему вас задевает мое желание обеспечить инвалидов безопасной жизнью, почему вам не нравится, что я хочу, чтобы к ним относились с уважением?

Мне становится не по себе, когда я вспоминаю, что эти улыбающиеся люди живут рядом со мной, что они пишут и говорят прекрасные слова об уважения к детям. Их ненависть и предвзятость постоянно выплескиваются в их языке, в их утверждениях, и в их убеждениях. Не знаю, понимают ли они, как сложно находиться рядом с ними, будучи инвалидом. Знают ли они, как долго мне приходится морально готовиться к тому, чтобы войти в «их» пространство? Знают ли они, как много всего интересного я пропустила из-за того, что я знала, что мне придется быть рядом с ними? Знают ли они, что мне так плохо от их ненависти, что мне приходится ограничивать свое общение? Знают ли они, как мне страшно говорить свое мнение, говорит что-то о себе, когда они рядом, зная, что за этим последуют эйблистские комментарии? Знают ли они, что мне приходится набираться храбрости чтобы сказать хоть что-то, зная что за этим, несомненно, последуют ужасные высказывания? Знают ли они, что их «последние» знания для меня совсем не в новинку, и что я уже отказалась от них, отказавшись от эйблизма? Знают ли они, что эти «знания» противоречат базовому пониманию прав человека? Понимают ли они, что их «наука» и «логика» пытается лишить людей этих самых базовых прав человека и элементарной безопасности? Знают ли они, как чертовски мерзко безапелляционно доказывать людям, что эти люди не должны существовать, и что поэтому они должны просто заткнуться, а вот вы достойны как уважения, так и качественной и безопасной жизни?

Знают ли они, как я боюсь, что их эйблизм дойдет до моих замечательных детей-инвалидов, что это темное облако накроет их замечательные жизни, в которых сейчас так много любви к себе. Знают ли они, что я понимаю, как они смотрят на мою семью, и как они ее воспринимают? Понимают ли они, что я знаю, что они отвергают мое мнение и пересказывают мои слова, внося в них «изменения»? Считают ли они мои слова «неправильными» из-за того, что я инвалид, и от этого недостойна того, чтобы меня услышали, и считают ли они, что я слишком «инвалидная» чтобы воспринимать меня всерьез? А может, для них я, наоборот, «не совсем инвалид»? Понимают ли они, как мрачно они смотрят на мир? Могут ли они представить, насколько было бы лучше, если бы они увидели красоту отличий и выбрали бы любовь и принятие вместо страха и ненависти?

Понимают ли они, что они так ничего и не поняли?