Автор: Айман Экфорд

Предупреждение: Подробное описание полицейского насилия, изнасилований, дискриминации, дегуманизации аутичных людей и эйблистской пропаганды фондов «помощи» аутистам.

Когда я начинала заниматься активизмом, мне казалось, что меня всегда будет задевать то, что происходит с моими людьми. С такими же людьми, как я. С другими аутистами.
Но сейчас я понимаю, что ошибалась.

Я читаю о жертвах насилия и ничего не чувствую. Но при этом понимаю еще кое-что – я понимаю, что на месте этих людей могла быть и я.
Москвича Павла Васильева незаконно задержали, и подвергали пыткам в участке.
На месте этого парня могла быть и я.
Ему 22 года, как и мне. Он аутичный, как и я. Он говорил на улице очень громко, как и я. Возможно, у него просто была сенсорная перегрузка, и от этого он кричал и не слышал полицейских. Возможно, ему просто было плохо, или он из-за чего-то нервничал, и поэтому всем казалось, что он ведет себя странно.
Я понимаю. Его, а не полицию. Я сама часто испытываю сенсорную перегрузку и не слышу, когда ко мне обращаются. А значит, полицейские могли бы надеть на меня наручники, затолкнуть в машину, бить, душить, принудительно отправить в психиатрическую больницу и оправдывать это тем, что я – «носитель опасной болезни под названием аутизм». Они сказали бы, что моя личность, мой способ мышления является опасной болезнью. Что я настолько неправильная и неполноценная, что меня «нельзя держать» среди «нормальных» людей. Ведь именно так сказали полицейские о Паше, когда давали комментарии ТАСС.

***
Потом Паша все спрашивал мать, почему с ним так обращались, за что.
Я когда-то тоже спрашивала это у взрослых.
– Что я им такого сделала? – говорила я, столкнувшись с очередным насилием или непониманием.
А потом поняла, ЧТО. Поняла, что вне зависимости от моих действий для большинства «нормальных» людей те, кто от них отличаются, — не люди. Так было с евреями на протяжении почти двух тысяч лет, так было с чернокожими в США, так происходит с ЛГБТ-людьми, с мигрантами… Для большинства мы не люди. И для полиции тоже.
Для российской полиции я — не человек. Я знаю, что российская полиция имеет слишком много полномочий, и значит, может делать со мной все, что угодно.
Но меня это не задевает. Мне даже не страшно. Я уже привыкла.
***

Аутичную девушку Викторию Дудаеву на протяжении четырех месяцев насиловали и били ее знакомые. Они давили на нее, угрожали ей, и она не знала, как обратиться за помощью.
Я могла бы быть на ее месте. Еще совсем недавно я не понимала, как мне обратиться в больницу, как позвонить в полицию… Не уверена, что я смогла бы обратиться за помощью лет 6 назад.
Аутичных детей часто учат быть «неотличимыми» от сверстников — смотреть в глаза, вести светскую болтовню, решать квадратные уравнения и пересказывать тексты из учебников истории, но не учат элементарным правилам безопасности и самообороны, и не учат, как обращаться за помощью. А потом винят во всем не собственную глупость в обучении, а аутизм ребенка.
И еще — возможно, она боялась. Я могла бы испугаться. Ведь я знаю, что для полиции я не человек.
И, возможно, я не стала бы обращаться к соседям и к родственникам. Иногда реакция родственников, которые винили меня в том насилии, которому я подвергалась, была не лучше самого насилия.
И, наконец, что, если бы я просто выросла в другой семье, где меня бы намеренно не обучали, как и в каких случаях мне обращаться за помощью? Я бы не смогла понять, как обращаться за помощью, через подражание, наблюдая за тем, как это делают взрослые. Меня этому учили, но мне все равно было сложно это делать. Но что, если бы не учили?

***
Я смотрю о том, как журналисты пишут о Виктории. Они называют ее сокращенным именем, а ее мать — полным. Если они вообще указывают ее имя. Они говорят о ней так, будто она – младенец, плохо понимающий, что с ним происходит. Все внимание в статьях об изнасиловании — о ее изнасиловании — уделяется ее матери.
Для них настоящий, полноценный человек — ее мать. А она, Виктория, — просто существо, чьи чувства важны только из-за того, что они касаются чувств ее матери.
И еще — они винят в том, что с ней случилось, ее аутизм. То есть, по сути, по их мнению в изнасиловании виновата значительная часть личности жертвы. Типичный замаскированный виктимблейминг. Слишком типичный, когда речь заходит об аутистах.
Я уже привыкла.

***
Сюжет с Пашей обсуждают в интернете. В прогрессивных пабликах. Его арест считают нормальным, потому что он вел себя странно.
Они бы не посчитали, что нормально арестовать иностранца за такое же странное поведение. Или нейротипичного человека, который тоже стал себя странно вести из-за того, что ему плохо.
И они бы точно не посчитали нормальным такое ужасное отношение к нейротипику в участке — если нейротипик бы не принадлежал к другой маргинализированной группе.
Но насилие над аутистами для них не насилие.
Я уже привыкла.

***
Случай с Викой обсуждают в феминистских группах.
– Не представляю ситуацию, когда в дом где живет инвалид мужского пола лезут женщины, чтобы заниматься с ним сексом. Чувство брезгливости и отвращения абсолютно естественно. Слушать его мычание, смотреть на его слюни. Бля, но мудакам пофиг. –
Пишет одна из комментаторок, считающая что ни один «нормальный» человек не может не испытывать брезгливости к аутистам.
Это дикий эйблизм. И это пишут феминистки, те, кто должен понимать вопросы дискриминации. Но они не понимают, когда речь заходит об аутистах.
Я уже привыкла.

***
На российском Первом Канале была передача по «информированию» об аутизме. Она прошла в апреле, но я узнала о ней совсем недавно.
Она прошла при поддержке фонда Выход, того самого, который позиционирует себя лучшим фондом помощи аутичным людям в России.
В рамках этой программы человека — аутичного парня Гришу — заставили пройти через его личный кошмар.

Представьте, что вы взрослый человек, у вас аллергия на арахис, и вас насильно кормят им перед камерой, и показывают это всей стране. Показывают, как вам плохо.

Или что вы беременны и ужасно боитесь выкидыша, и вас перед всей страной заставляют смотреть фильмы о выкидыше.
Вам очень плохо. Вы злитесь. Вы проявляете агрессию…
А потом кто-то умным голосом говорит, что такое аллергия или фобия. Вас показывают как пример плохого поведения, как того, с кем окружающим очень сложно находится рядом. А ужасное отношение к вам, эта неожиданная провокация — конечно же, оправдана. Над людьми ведь можно ставить опыты ради демонстрации их особенностей! Кому какое дело до вашего самочувствия, если речь идет о научных и просветительских целях!

Вам это кажется диким? Вам сложно поверить, что так могли бы поступить с человеком с аллергией на арахис или с беременной женщиной, которая боится выкидыша? Конечно, ведь эти проблемы не связаны с аутизмом, а значит, это проблемы НОРМАЛЬНЫХ, ПОЛНОЦЕННЫХ людей. Более того, это проблемы ВЗРОСЛЫХ людей — а ведь, как известно, права человека в нашем обществе — это нечто «взрослое».

Иначе как объяснить, что аутичного мальчика Гришу заставили неожиданно пройти через смену планов перед камерой? Что его провели незнакомым маршрутом (на что многие аутичные люди реагируют очень плохо), довели его, а потом использовали этот эксперимент над ним ради «информирования»? И еще написали о том, как прекрасно, что этот парень потом ПОПРОСИЛ ПРОЩЕНИЯ за то, что «плохо себя вел» после того, как взрослые так подло с ним поступили. Прочтите еще раз — эти люди, называющие себя нашими союзниками, перед камерой публично издевались над ребенком. И они считают, что именно ребенок должен просить прощения. Какую самооценку они у него взращивают? И насколько они вообще считают его человеком?
Я уже привыкла к такому отношению к аутистам. Привыкла, что для большинства мы объект, те, кого ради удобства можно использовать в образовательных целях. И это большинство представляют те, кто говорит от нашего имени, и чье отношение к нам называют «любовью» и «заботой».

Стоит ли удивляться после этого реакции прохожих на странное поведение 22-х летнего аутичного москвича, полицейскому насилию, изнасилованиям, которому так долго подвергалась аутичная девушка, или тому, что аутичные люди противны даже «прогрессивной» публике?
Я привыкла, что аутистов не считают людьми. Я уже ничего не чувствую, когда читаю о том, как таких как я пытают, насилуют и убивают. Возможно, потом я снова начну что-то чувствовать, и подобные случаи перестанут быть для меня просто статистикой.
Но пока мне ясно одно — до тех пор, пока от нашего имени говорят организации вроде «аутичного» фонда Выход, до тех пор, пока нейротипичные взрослые используют аутичных детей для своих экспериментов и издеваются над ними, чтобы описать свои проблемы, насилие над аутистами будет продолжаться. С таким «информированием» для большинства населения мы так и останемся недочеловеками. Как и с полным отсутствием какого-либо информирования.

А будет ли у нас другое информирование — зависит только от нас, от аутичных активистов, и от наших настоящих союзников. Потому что для других — в том числе для тех, у кого на данный момент есть доступ к СМИ и ресурсам — мы не люди.