Согласно последнему исследованию, дети у которых есть одновременно аутичные и СДВГ-симптомы избегают своих сверстников, не ладят с братьями и сестрами и вступают в драки чаще, чем дети с СДВГ, у которых нет аутичных симптомов.
Доктор Бидерман также поясняет, что языковые расстройства, тревожные расстройства, расстройства поведения и другие психиатрические проблемы чаще встречаются у детей, у которых есть одновременно и аутичные, и СДВГ — черты. Читать далее →
Предупреждение: патологизирущая лексика и патологизирующий подход к аутизму и СДВГ Источник: Medical News Today Автор: Кристиан Нордквист
Согласно исследованию, опубликованному в журнале Pediatrics, дети с СДВГ (синдромом дефицита внимания и гиперактивности) обладают аутичными чертами значительно чаще, чем другие дети.
Команда из Массачусетской больницы общего профиля (Massachusetts General Hospital), Гарвардской медицинской школы (Harvard Medical School) и Нью-Йоркского медицинского университета SUNY (Upstate Medical University) показала, что 18% детей с СДВГ показывают аутичные результаты по диагностическим тестам, а в контрольной группе (дети без СДВГ) аутичный результат показали 0,87%.
Джозеф Бидерман из Мэриленда и его команда показали, что дети, у которых есть одновременно и аутизм и СДВГ, сталкиваются с более серьезными психологическими проблемами, и с более высоким уровнем школьных, социальных и семейных проблем, чем дети с СДВГ, у которых нет аутичных черт.
Предыдущее исследование показало распространенность симптомов СДВГ у детей в аутистическом спектре (детей с РАС).
В августе 2011 года канадское исследование обнаружило, что у аутизма и СДВГ есть частичная генетическая корреляция.
__________ На русский язык переведено специально для проекта Нейроразнообразие в России.
Источник: medicalXpress
Новое исследование из Сунбурна выявило значительное совпадение признаков, ассоциируемых с аутизмом и шизофренией.
Оно также показало, что людей из общей популяции можно условно разделить на восемь категорий в зависимости от их аутичных и шихофренических черт.
В исследовании, опубликованном в Psychiatry Research, рассматривались случайные высокофункциональные индивидуумы из общей популяции для изучения аутичных и шизофренических черт (при этом для исследования выбирались те индивидуумы, у которых не были диагностированы эти состояния).
Результаты подтверждают связь между аутизмом и шизотипическим спектром в трех из восьми подгрупп, касающихся комбинации социальных и коммуникационных сложностей, которые свойственны обоим этим состояниям.
Глава исследования, доктор Талита Форд, говорит о том, что исследование показывает что коммуникационные и социальные сложности не только объединяют эти два состояния, но и могут пересекаться друг с другом. Читать далее →
Большую часть своей взрослой жизни я чувствовал, что как будто столкнулся с кодом, который я не могу взломать, несмотря на все причудливые помощники по планированию, которые я покупал. Я боролся, пытаясь справиться с работой, с которой, как я знаю, я способен справиться, пропуская встречи и срывая дедлайны, и моя самооценка рушилась, когда я думал: «Может быть, я просто плохой взрослый?»
У меня была серьезная апатия. Сама мысль о том, что я должен что-то сделать, вызывала у меня серьезные беспокойства, и из-за этого мне было еще сложнее сосредоточиться, и тревожность усиливала прокрастинацию. После многих лет борьбы с депрессией и проблем с концентрацией мне, наконец-то, поставили диагноз СДВГ. Но вместо того, чтобы задуматься о решении своих проблем, я изначально решил, что диагноз означает: «я никогда не смогу быть таким эффективным и продуктивным, как другие люди».
СДВГ оказался невероятной игрой в тетрис, только в реальной жизни. Отчаянно пытаться заставить все встать на свои места, наблюдать за тем, как дела становятся выполнимыми, пока все снова не выходит из под контроля. Стоит на минуту отвернуться, и внезапно все летит к чертям. У меня ответственности и задачи двадцатипятилетнего человека, но терпение, способность сосредотачиваться и концентрироваться как у того, кто на пять лет младше.
Меня выматывает то, что я понимаю, что я умный, я понимаю, что я способен на большее. Но как только я приближался к делу, передо мной возникала стена, и вне зависимости от того, как сильно я старался на нее вскарабкаться, я никогда не мог ее перелезть. Знать, что у тебя есть потенциал, но останавливаться при каждой попытке это осознать — мой личный ад. СДВГ постоянно жгло меня в этом моем личном аду столько, сколько я себя помню.
В прошлом году я, наконец, был доведен до предела, потому что моя жизнь стала настолько неуправляемой, что я не смог больше работать. Страх неудач, потеря концентрации и повышенная тревожность привели к тому, что я не мог быть эффективным ни на одной работе — даже на тех работах, на которых, по общему мнению, я был более чем квалифицированным. В то время я был практически парализован. И одно я знал точно: больше я так жить не хочу.
Так что я начал исследовать и рефлексировать, я составил список вещей, вызывающих у меня стресс, и стал ломать мозг над возможными решениями этих проблем, я был последовательным и решительным. В частности, я много думал о приложениях на телефоне, потому что я трачу на телефон много времени. Я решил, что если скучные парни в костюмах могут использовать их для планирования времени, то почему бы мне их тоже не использовать для того, чтобы сделать свою жизнь и работу более приемлемыми для себя?
Что, если бы мы изменили свой подход к синдрому дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ)? Что, если бы мы перестали считать его расстройством, а стали бы воспринимать как отличие?
В нашем обществе дети (и взрослые) с СДВГ очень подвержены стигматизации. СДВГ рассматривается либо как бессмысленный ярлык, который в наше время навешивают на всех подряд, либо как детское расстройство, которое надо лечить.
Парадигма нейроразнообразия оспаривает оба эти подхода. Нейроразнообразие — это факт. Нейроразнообразие значит, что мозг и сознание у разных людей устроены по-разному. Аутизм, дислексия, биполярность и «СДВГ» — это не фикции. Эти термины объясняют различия в устройстве человеческого мозга и человеческого сознания. Не существует единственно-идеального мозга, точно также как не существует единственно-правильного способа нейрокогнитивного функционирования. Все эти способы одинаково ценны.
Нет единственно-правильного стандарта того, как дети должны двигаться, думать, сосредотачивать внимание или следовать своим планам. Есть множество способов, и все они одинаково ценны.
Если мы, как родители и педагоги, действительно принимаем парадигму нейроразнообразия, и понимаем, что дети не обязаны мыслить, развиваться, двигаться и сосредотачивать внимание одинаковым образом, мы должны сменить слово «дефицит» на «отличие» в аббревиатуре СДВГ.
Как «человек с СДВГ», у которого к тому же есть ребенок с такими же особенностями, я придумала способы того, как можно сдвинуть восприятие СДВГ с «дефицита» и болезни на особенность и отличие:
